И так, дорогие друзья, я начинаю публикацию в своем блоге "Сорок
уроков русского". Мне будет очень интересно увидеть не только ваши
комментарии, но и конкретные предложения или даже действия, направленные на
широкое распространение моих уроков, особенно в среде молодежи. Я приглашаю вас
к сотрудничеству, ибо только общими усилиями можно вернуть русскому языку
статус главной культурной ценности, которая и формирует национальное
мироощущение, образ мышления и манеру поведения. Это тем более важно в наше
время, когда в России полностью отсутствует вразумительная государственная
идеология и сколь-нибудь понятная перспектива развития.
С Л О В О
УРОК ПЕРВЫЙ
Как подменяют понятия и представление о мире,
используя язык, можно проверить очень просто. Остановите на улице сто человек
разного возраста и задайте вопрос, как в кроссворде: «Представитель древнейшей
профессии?». Уверен, девяносто девять не задумываясь и убежденно ответят –
проститутка. Обслуживают они весьма узкий круг лиц, не приносят в казну
налогов, как нефтяники и газовики, но все потому, что о путанах бесконечно
говорят, показывают и даже поют! Это на слуху, да и сами мы видим ночных, а то
и дневных бабочек, открыто стоящих вдоль улиц и дорог. И воспринимаем мир, как
младенцы, с помощью зрения и слуха…
Но кто сказал, что у них самая древнейшая профессия? Журналисты, историки,
исследователи профсоюзного движения? Наверное, кто-то непременно сошлется на
какой-нибудь библейский сюжет, но проверьте, в святых писаниях нет такого
утверждения! Хотя повести о блудницах есть. А любой здравомыслящий человек
скажет вам, что проституция возникает в одном случае: при соприкосновении
крайней нищеты и черезмерной роскоши, когда уже суще понятие «цивилизации», и
когда повсюду царствуют товарно-денежные отношения. В древнейшие же времена,
или как было принято говорить, в ветхие, когда в обществе довлели родоплеменные
нравы, не было понятия семьи, как мы ее теперь представляем. Не было жестких
семейных отношений и в период неолита, это когда наши предки с каменными топорами
ходили и в шкурах. Правда, зачем-то строили гигантские сооружения, которые
сейчас называют обсерваториями, неведомым образом тесали и подгоняли друг к
другу гигантские каменные блоки, так что ножа не просунешь, воздвигали идолов в
виде фаллоса, а секс превращали в культ и ритуал. То есть, женщин, торгующих
телом за деньги или пищу быть не могло в принципе: каменотесы были – они нет. И
появились проститутки гораздо позже, там, где начало процветать рабство,
ростовщики, менялы, то есть, «цивилизованные» экономические отношения,
банковское дело, угнетение, низведение все и вся, в том числе, и женщин, до
товарной вещицы.
Впрочем, Содом и Гоморра появились в те же времена. А это, простите, не такая
уж и древность, если тогдашние нравы и теперь по сердцу нынешним ростовщикам,
менялам и пользователям продажного секса.
Но всякий нынешний школьник слышал иную библейскую фразу, имеющую косвенное
указание на одну из самых древнейших профессий. Звучит она примерно так: «В
начале было слово…». К продолжению ее я еще вернусь, и возможно, не один раз,
однако сейчас важно иное – само слово «слово» и отчего оно было в начале.
Начнем с того, что оно редкостное по собственной открытости, не перетерпело
сколь-нибудь серьезной трансформации, как и «солнце», «древо» среднего рода, то
есть, относится к гнезду космическому, к божественному Дару, и по коренной
основе исконно славянское.
И корень этот – лов.
Еще в недавнем прошлом в обиходе, то есть, в живой, звучащей ткани языка,
существовало целое семейство слов с этим корнем – ловля, улов, отлов,
ловчий, ловкий, ловец, сопутствующее сонмище глаголов, кстати
используемых в иносказательных смыслах. А ныне этот угасающий костер заменен на
единственное – охота, имеющее совершенно иное звучание, свечение,
внутренний температурный градус и разумеется, иной, потребительский корень и
смысл - хотеть – желать. Прямое указание на охотничье его значение
сохранился лишь в пословице – на ловца и зверь бежит…
Да, ловля, поистине древнейшая профессия, перестала быть основным источником
добычи пищи, одежды, рабочего скота и прочих благ, превратилась в забаву,
развлечение, потому и стала простоохотой. Однако великий и могучий
сохранил первородный его смысл в незамутненном виде и вложил этот корень, как
жемчужину в раковину, как священный знак в сокровищницу – в само название
«языковой единицы», в начало начал Дара Речи и таким образом преподнес его нам.
За какие же такие заслуги вполне земное занятие ловлей диких животных
удостоилось столь высочайшего покровительства языка? И вот тут открывается
магический смысл слова слово, его первоначальная суть и суть
профессии ловца, а наш язык зримо становится образовательным.
Ведь мы до сей поры, читая статьи, книги, слушая лекции, вылавливаем зерна
истины, выпариваем ртуть из амальгамы, дабы заполучить свой старательский
золотник. И русский язык сохранил в своей структуре равнозначное отношение к
корню лов в случаях, когда ловят зверя или ловят истину.
Охотники знают, соприкосновение с живой дикой природой требует не только
искусства следопыта, силу, выносливость и настойчивость – вязкость,
как говорят о промысловых собаках. Всякое знание так же чутко
и осторожно, как дикий олень, так же опасно, клыкасто и когтисто, как
саблезубый тигр или пещерный медведь, если обращаться с ним неумело, не ловко.
Мы и теперь помним выражения «ловкий ум», «умом ловок» и в буквальном смысле,
изучая какой-то предмет, ловим его суть, чтобы понять явление
в целом. Всю свою сознательную жизнь охотимся за истинами.
То есть, «слово» это то, что нами поймано, добыча, результат охоты, и потому
суще выражение «ловить удачу»: дача, это продукт, добытый на ловчем
промысле – то, что тебе было дано, однако не преподнесено в
готовом, поджаренном виде, а лишь послано богами, отпущено роком, и эту
трепетную лань еще следует умудриться изловить.
Применение слова лов относительно охоты вторично.
Теперь вернусь к ветхозаветному. «В начале было слово (пойманная удача,
священная добыча). И слово было бог…». Вы слышите, фраза получила уже другое
звучание и смысл. Конечно, охотники за истинами вряд ли ловили небожителей,
тропя их по следу и расставляя ловушки; здесь речь явно идет об обретении бога,
вернее, божественных знаний, истин силою и ловкостью ума своего.
И так, «слово» - священная добыча…
Доказательством первородности назначения корня «лов» служит слово «священный»,
ибо вещать - говорить, но говорить заветное, произносить вслух
некие истины, открывать знания. Для иных целей есть и слова иные, например,
молвить, речить (рещить), сказывать, бармить, брехать,
болтать, поэтому болтать языком или ногами означаеть всего лишь бессмысленно двигать
частями тела. Вещать можно лишь слово священное,
отсюда в русском языке сохранилось и существует точное определение:вещество
– истина. А ловец, познавший истину, сокровенные знания, именуется вещим.
Кстати, вещими могут быть даже персты, если судить по «Слову о полку Игореве…».
Вслушайтесь в эту строчку! «Он (Боян) своя вещие персты на струны воскладаше,
они же сами славу князем рокотаху…». Рокотать тоже говорить,
но говорить роковое, высокое, истинное, божественное, поэтому мы до
сей поры говорим, что гром рокочет, выражая силы небесные. Рокотать
или вещать можно было лишь в одном месте, при большом стечении народа – на вече,
поскольку это однокоренные слова, и первоначально вече это площадь, храм,
собрание, где открывают вещие истины.
Вот куда нас завело «слово», едва мы сдули с него пыль времен и содрали
казенную печать немецкой лингвистики, которая называет священную добычу
«языковой единицей». Слово сталообразовательным, то есть, повлекло за
собой информацию из области истории славянского этноса, его философии,
психологии, прикладных наук экономики и природопользования – это что касается
охоты. А так же естествознания, физики и даже химии, поскольку мы и теперь
добываем, например, из камней, руд, сырья железо, медь, уран и прочие полезные
и не совсем полезные вещества. Но добываем уже не ради знаний, а
чтобы делать вещи – автомобили, тряпки, мебель и прочую всякую всячину, которую
продают на вещевых рынках. Поэтому девяносто девять из ста
встречных-поперечных скажут вам, какая профессия древнейшая…
- О, боги! – воскликнул бы наш пращур, восставший из кургана. - Как же оскудел
язык и разум моих потомков!
Однако урок продолжается, ибо «слово» еще не раскрыло всего, что таит в своих
производных. Конечно же из всех слов и оборотов, рожденных от корня лов,
выше всего леса возросло древо, ветвями коего являются славянские
народы. Вырос целый славянский мир, крона которого раскинулась по всем
четырем частям света – восточные, южные, западные, северные, объединенные не
только одним общеславянским языком и культурой – неким особым мировоззрением
и энергетическим полем, отличным от окружающих народов. Их влияние было
настолько велико, что припадающие к славянскому древу, инородные племена
прививались, приращивались к нему без помощи садовника, обрекая свои корни на
отсыхание. Так в славянском мире растворялись угры, фины, мордва, чудь меря,
мурома, весь и множество прочих иноязычных племен, названия которых история
даже не сохранила. А волжские тюркоязычные булгары, например, пришедшие на
Дунай, стали славяноязычными болгарами,славянами по сути. Род занятий
славян, способ добычи хлеба насущного тоже был самым разнообразным:
существовали оседлые, живущие с сохи, то есть, землепашцы-оратаи,
или точнее,аратаи, были полукочевые сезонные скотоводы, были и те, кто
жил с лова - с охоты, и разумеется, подмывает сделать вывод,
что эти, последние, и дали название огромному миру словен. К
примеру, потому, что довлели, доминировали над иными племенами, отличались
силой, выносливостью, мужеством, ловко владели всеми видами вооружений, умели
постоять за себя и соседей. Короче, обладали качествами лидирующей группы,
поскольку охотничья суровая жизнь этого требовала…
Но вот в чем заковыка: северяне отчего-то оказались на юге и основали
Новгород-Северский на Десне, где и княжил знаменитый герой «Слова…», Игорь.
Вероятно и там занимались ловом, но более соколинным и попутно, ибо в основном,
это земледельческая область и испокон веков там обитали те, кто жил с
сохи - черниговщина. А на севере, в непролазных таежных дебрях, где
был охотничий рай, на берегах холодной Ладоги, Волхова, других реках и озерах
обитали и впрямь словене, однако не только охотой промышляли – тем
же землепашеством, ушкуйным, то есть, разбойничьим ремеслом, судя по раскопкам
и берестяным грамотам, были поголовно грамотными и дольше всех отстаивали право
на вечевое правление. Но вместе с тем, их братья, словаки,
оказались в Западных Карпатах (Лужицкая культура), в долинах среди гор, где
занимались скотоводством, арали черноземные пашни на
Подунайской низменности и широких поймах рек, отчего сохранилась гидронимика,
река Орава, например, а ловля там была примитивной, развлекательной и не могла
прокормить. Другие же словене (словенцы), которых во времена
Александра Македонского (кстати, славянина) называли иллирийцами, оказались в
Альпах, где тоже оленей стреляли более для удовольствия, а хлеб насущный
добывали сохой, скотоводством, виноградарством и огородничеством.
И были еще западнославянские словинцы-кашубы…
С какого же лова они все жили, если до наших дней сохранили в названии своих
народов исконный корень? И это не случайно! Ведь иные славяне, и в самом деле
промышлявшие охотой и обитавшие в лесах, особенно, многочисленная русь,
древляне, вятичи, кривичи, носили иное самоназвание (за исключением
вятичей), не имеющее даже намека на основополагающий корень лов? Да
и вятичи – вящие – вещие – «знающие», носят его лишь косвенные
признаки. Всяческие кочевья из страны в страну, бесчисленные переселения
народов исключаются, о чем и свидетельствуют археологические материалы
раскопок. В славянский мир, в западную Европу, в ту пору шли переселенцы с
Волги, с великой реки Ра – угры-венгры, тюрки-булгары…
А дело в том, что языковая память, ее образовательный потенциал настолько
устойчив и могуч, что не смотря на влияние иных культур, особенно греко-римской
в Европе, сохранил у некоторых словен их древнейшее
пристрастие – тягу к знаниям. Пропитание можно было добывать где
угодно и каким угодно способом, но если тот или иной славянский народ оставался
приверженцем неуемной страсти к поиску и ловле знаний, истин, если со своей
священной добычей продолжал выходить на вечевую площадь и вещать, рокотать
славу, информация об этом сохранялась не только в самоназвании, но и в
памяти тех, кто к этому виду лова по тем или иным причинам давно охладел. К
примеру, чехи, некогда бывшие в едином государстве со словаками. То есть, словенами,
словаками, словинцами именовались те, кто владел словом,
священной добычей и учил, просвещал, а точнее, просвящал других, родственных по
духу, славян и иноземцев. Слово «просвещение», впрочем как и само слово свет происходит
не от собственно слова, означающего излучение солнечного либо иного света, а от вещий
– вящий. Кстати, отсюда же и «святой», коих мы доныне почитаем даже как пророков,
правда, уже христианских.
Просвящать имел право тот, кто сам был просвящен, и тут
«слово» вплотную подвело нас к скифскому периоду, вернее, к загадочным сколотам,
о которых писал Геродот, указывая, что это самоназваниенекоторых
племен причерноморских скифов. Сам «отец истории» на Понте был лично, в
частности, в городе Ольбии (Ольвии), сколотов видел и даже описал их, но
разобраться, кто же они на самом деле и почему так громко себя называют, не
сумел. Но слава ему, что точно записал их самоназвание, не
исковеркав звучания. Сколоты – люди с коло, то есть, буквально, с
солнца, или точнее, светлые,просвященные! Тут можно говорить, что это
были особые племена скифов или некое жреческое сословие, по крайней мере,
чувствуется определенная кастовость, потому как иных скифов Геродот отделяет и
дает другие названия, чаще греческие, либо переводит на греческий самоназвания
племен. Правда, иногда от такого перевода получается полный абсурд. Например,
«отец истории» называет неких андрофагов, утверждая, что они – людоеды, живущие
в снегах полунощной стороны. Геродот там не бывал, самоедов, а точнее,
представителей самодийских племен не видел, поэтому все перепутал…
Не только уважаемый всеми временами и народами античный академик донес до нас
важную информацию; русский язык, к счастью, сохранил и самоназвание
таинственных скифских племен, встреченных Геродотом в Причерноморье, и их
просветительский род занятий. Просвященные сколоты были хранителями знаний и
учителями, ибо скола-школа – исконно славянское слово,
заимствованное многими языками окрестных народов. Например, в прибалтийской
Латвии и ныне звучит, как «скола», в английском «зе скул», в немецком – «шуле».
А еще сами попробуйте перевести на гереческий…
Да полно, скажете вы, неужели сколоты, то бишь, варвары-скифы, положили начало
школьному образованию в Европе, которую мы автоматически считаем более
просвещенной, продвинутой? «Совесть нации», покойный Д.С. Лихачев и в тон ему
нынешний патриарх всея Руси, Кирилл, сказали: славянской культуре тысяча лет,
вся прежняя история сплошной мрак и жизнь «скотьим образом», как написано в
летописях…
Но откуда тогда у «просвещенной и цивилизованной» Середины Земли –
Среднеземноморья, такая неуемная тяга к Северному Причерноморью? И суть не
только в благодатных черноземах, удобных бухтах, устьях судоходных рек –
торговых путей, где словно грибы после дождя, образовались греческие колонии.
После Греции климат для эллинов здесь не ахти, без штанов, с голыми коленками и
в сандалиях круглый год не проходишь: даже в Крыму бывают снежные зимы и
морозы. Да и соседство с «миром варваров», весьма хлопотно, ан нет, упорно и
настойчиво обживают скифские берега!
С неменьшим упорством и настойчивостью историческая и философская науки
внедряют в наше сознание мысль, что древний мир жил и развивался исключительно
по экономическим мотивам, причем, весьма примитивным и… разительно
похожим на мотивацию развития капитализма второй половины 19 века. То есть,
древние греки и наши пращуры имели представления о мире точно такие же, как
Гегель, Фейербах, Маркс, Энгельс и прочие умы периода расцвета европейской
философской мысли! Должно быть, заглянули в будущее, начитались и решили
устраивать свою жизнь согласно их учениям, в основе которых лежит только
экономика, связанные с ней, орудия производства и торговля. А как еще объяснить
убогое существование ветхого мира, коль определен постулат: он, мир,
развивается от простого к сложному? И мы до сей поры вторим этому заблуждению,
одновременно восхищаяясь, к примеру, совершенством мысли древних философов,
изяществом искусства, при этом ничуть не задумываясь над тем, каковыми они
были, носители этой мысли и искусства? И что их больше волновало – знания или способ
добычи хлеба насущного?
И рассуждаем о жизни пращуров согласно своим собственным воззрениям, основанным
на суконной экономической модели мироустройства. Марксистко-ленинская философия
живет и побеждает…
К счастью, древние греки о сем не ведали и рискуя жизнью и здоровьем, строили
свои полисы вдоль северных берегов Черемного моря, густо заселенным
«варварскими» племенами скифов. Меньше всего торгуют с ними, больше всего
воюют, сами ходят в набеги и страдают от них, теряя свои города (Ольбия и вовсе
была покорена и стала скифской), по прежнему ввозят пшеницу из Египта, но
продолжают «экспансию» и при этом… тщательно изучают своих опасных соседей.
Причины их настойчивой любознательности начинают приоткрываться, если
обратиться к древнегреческой мифологии. «Родоночальники» всей европейской и
среднеземноморской культуры, сами рассказали нам о причинах столь пристального
интереса к прохладным северным берегам Русского моря, и в частности, к
скифам-сколотам. Вспомните о путешествии Язона (Ясона), о его плавании за Золотым
Руном. Это мы еще вшколе проходили, правда, нам так и не
пояснили, что это было за Руно, зачем потребовалась чудная баранья шкура Язону.
Да и мы тогда более прельщались приключениями и злоключениями экспедиции
мифических аргонавтов, а причина их похода нас не особенно-то привлекала. Ну,
руно, вероятно, с золотой шерстью, а поскольку таких не бывает, значит, сказка,
и сочинена для того, чтобы рассказать нам об отважном мореходе и его товарищах…
Сказка – ложь, да в ней намек.
Овечью или баранью шкуру, покрытую сплошным пластом шерсти, только в славянских
языках и наречиях называют руном, и мы помним выражение
«тонкорунная овца», то есть с тонким, качественным волосом, слегка скатанным в
густую пелену, годным для пряжи и ткацкого производства дорогого, мягкого
сукна, так нужного в холодном климате. В русском языке нет случайных
созвучий: руно и руны(вид письма) – однокроенные слова. И это
обстоятельство напрямую указывает, что у сколотов Северного Причерноморья было
руническое письмо, коим они записывали на овечьем пергаменте (скоре) свои
добытые знания, свое слово. Причем, используя золотые
чернила. Практика применения таких «чернил» известна: священный список
Авесты, захваченный Великим Славянином Александром Македонским, был исполнен
именно золотом, на пергаментах из двенадцати тысяч бычьих шкур.
Представляете объем информации?
Технология письма золотом была сложна и кропотлива, пергамент прежде прорезался
острейшим пером-жалом (отсюда и свидетельство, что писали на Руси «чертами и
резами»), после чего в этот след вводились собственно «чернила» – скорее
всего, амальгама. Ртуть испарялась, желтый металл прикипал к пергаменту,
оставляя тончайший рисунок знаков.
Теперь откройте средневековую, рукописную книгу, желательно, дорогую, которые
хранятся в Отделах редких книг и рукописей крупных библиотек. И сразу узнате культуру
письма, вернее, отголоски, атавизмы древней культуры. Да, она будет
написана уже кириллицей, но всмотритесь в причудливую вязь заглавий и буквиц,
где использовано порой золото или киноварь, из которой добывают
ртуть. Если подобной вязью, только рунической и золотом, исписать пергамент, то
будет полное впечатление, что шкура покрыта золотой шерстью…
А для сравнения откройте книги аналогичного порядка, к примеру, греческие,
германские, германизированные скандинавские и попробуйте сами порассуждать о
древности письменных традиций.
Так что путешествие аргонавтов под предводительством Язона имело
конкретную цель – заполучитьслово, выкрасть у сколотов их священную
добычу, получить знания и письменность, которых греки не имели,
однако отлично знали, кто и где ими владеет. Золотым Руном в
ту пору называлась Веста, позже в индийском варианте получившая
название Веды.
Что же такое упомянутый священный список персидской Авесты,
спросите вы?
Но это уже другой урок, а сейчас домашнее задание: предлагаю
тщательно проработать миф о плавании аргонавтов,
выписать имена всех двадцати девяти участников похода в столбик (тех, что
упоминаются во всех списках) и посмотреть, что сложится из первых букв. Вам это
ничто не напоминает?
Б О Г
УРОК ВТОРОЙ
Наши предки были потому сдержаны и не
многословны, что обращались со словом бережно, относились к нему трепетно, и если
озвучивали его вещий смысл, излагали на пергаменте или бумаге, то непременноуставным письмом.
Полуустав и скоропись появились одновременно с увеличением нашей
многословности, болтливости, что говорит о деградации сознания, когда
утрачивается чувство времени, значимости и магии слова. Чем
невыразительнее наши незрелые мысли, тем больше нам хочется сказать, а мысль,
как и слово, требует тишины и неторопливости. На одном из уроков мы еще
поговорим о значении письменности и о ее взаимосвязи с языком, о бесписьменной
культуре, основанной на языковой памяти, но сейчас хочется
отметить, что перевод слова в знаки, фиксация основного смысла не есть главный
способ его сохранения. Поэтому наличие или отсутствие письменности у того или
иного народа не может восприниматься как основной фактор уровня его
культуры. Живость языка в его звучании, ибо это качество нельзя записать
буквами – ну, разве что нотами.
Основным хранителем богатства красок,
светотеней и оттенков слова являются не те редкие письменные источники, дошедшие
до нас и много раз исправленные, переписанные в угоду «текущего момента» или
вовсе зачастую спорные, а как ни странно, огромное количество наречий.
Язык в них содержится, будто те яйца – каждое слово в своей корзине. И
побить их все никогда и никому не удастся. В этом многообразии его сила,
его великость и могущество. Ученые-языковеды долго считали количество слов в
русском языке, называли цифры то в миллион, то в полтора, и наконец, сбившись
со счета, сделали заключение, что количество это не исчислимо. И
тоже опять из-за бесконечных интерпретаций и вариантов в наречиях.
Этимология слова наречие так
же проста и понятна из-за говорящего корня речь: это содержание,
наполнение сосуда, именуемого Даром Речи, это его составляющая, поэтому каждый
говор, диалект нельзя рассматривать как отдельный язык. В обилии наречий
заключается суть самосохранения славянского и, в том числе, русского
языка. Что бы с ним не вытворяли, какими бы сумасшедшими заимствованиями и
аббревиатурами не насыщали, руководствуясь текущим временем, модой, идеологией;
какие бы мошеннические подмены не совершали, Дар Речи останется
практически неуязвим. Несколько замутится его надстройка –
общеупотребительный разговорный (который теперь еще стал и «литературным»!), но
и она в скором времени отстоится, войдет в русло, как весенняя вода. А вода,
как известно, угловатый камень в валун обкатает и потом перетрет в песок…
Наречий множество, однако при этом язык один, который можно
условно назвать общеславянским, и его разделение искусственно
и преступно. Происходит это в угоду очередного «текущего политического
момента», когда делят имущество, совместно нажитое барахло, далекое от Дара
Божьего, когда в угоду политики и экономики пытаются разорвать узы братских
народов, развести их по своим зонам влияния. В последние века благодаря этому
дележу растащили на три дома даже одно,великорусское наречие, и в
результате появились русский, украинский и белорусский языки. На самом деле это триединое
наречие восточных славян, органично вписанное в сокровищницу Дара Речи, где
хранятся нижегородское, польское, вологодское, чешское, македонское, вятское,
словацкое, рязанское и прочие наречия. Присваивая какому-либо наречию статус
отдельного языка, мы таким образом не только разобщаемся как единый этнос, но сами
себя вводим в заблуждение, особенно касаемо общей истории славянства в
раннем периоде. Что произойдет, если мы начнем выковыривать «свои» камни из
фундамента, на котором выстроено наше общее здание?
Немецкая лингвистика и технологичная европейская мысль разодрали язык, вставив
нам в уста и головы еще одно импортное словечко – диалекты. А еще
подогрели наше самолюбие, бросив клич – кто главней? Мол, возитесь, тузите друг
друга, выясняйте, чей язык лежит в основе! А всякий искусственно разодранный
язык утрачивает объединительное, связующее начало, исконно заложенное в
Дар Божий, мало того, резко снижает его образовательный потенциал.
Вот мы и начинаем делить священную добычу, как шкуру неубитого медведя, споря,
кто и у кого заимствовал. В славянском языке никогда не было, нет и
быть не может «внутренних» заимствований; наречия проникают, переливаются
друг в друга, взаимообразно подпитываются, и несмотря на разные корзинки,
хранятся в едином сосуде Дара Речи, имея единую корневую основу.
А умысел в подобных деяниях все тот же, старый, известный и чисто политический
– разделяй и властвуй…
Но невзирая ни на что, наш высочайший Дар продолжает жить сам по себе, и если
мы произносим бог, боже, бозе, то великолепно понимаем, о чем
речь, без всякого перевода.
На своих уроках я буду использовать термин «русский язык» лишь по той причине,
что русское наречие, доставшееся нам в наследство от племен с названием русь оказалось
доминирующим среди иных наречий, получило широкое распространение и более
понятно современному человеку. Как бы меня ни грела горделивая мысль о
собственной национальной принадлежности, я отчетливо понимаю, что язык, на
котором думаю, говорю и пишу, родился и возрос из единого славянского корня, и
до сей поры связан с ним единой кровеносной системой. Дар Речи не обманешь:
название национальности русскийединственное среди всех иных
названий звучит как имя прилагательное и отвечает сразу на два
вопроса – кто? и какой? Кроме того, еще недавно в языковом ходу было слово
«обрусевший», применительное к любой национальности. Обрусевшие немцы, к
примеру, подвергнувшись истерии «национальной свободы и возрождения» начала
девяностых, бросились на свою германскую прародину и только там обнаружили, что
они – русские до мозга костей, не способны жить ни в каком ином
этническом пространстве, и что от немецкого у них остались одни лишь фамилии.
Не зря говорят: русский это не национальность, это судьба. Можно еще добавить,
это характер, образ мышления и поведения, выработанные благодаря образовательности
Дара Речи. Это он, Дар, творит наш образ.
Однако вернемся к теме урока.
Бог» в общеславянском контексте и, в частности, в русском языке – такое же
говорящее за себя слово, особенно в форме «боже». Бо же это
огонь. Бо в данном случае указание, «это, он», как в «Слове…»
указание: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити…».
Буквы Ж, З, Г – знаки огня и огненного света, поэтому они непременно
будут в словах, где подразумевается огненное начало – жизнь, жрец, жар, зной,
зга (искра), заря, гореть, гарь, гневаться. Точно так же огненная составляющая
заложена в говорящем слове князь – княже – княгиня: все три знака
повторяются в разных формах, поскольку изначально княже, буквально,
«ко мне несущий огонь», то есть, не добытчик, а хранитель, содержатель огня.
Его бог – Сварог и сыновья огни-сварожичи. Сам знак Ж четко
сохранил в начертании руническое прошлое и внешне выглядит, как костер.
И опять слово бог напрямую связано со словом, и на
сей раз вовсе не в библейском тексте, который лишь калькировал существующее
положение вещей. Вчитайтесь в слово – православие. В данном случае
«слава», это совсем не восхваление, как кажется на первый взгляд, а все то же слово,
священная добыча, а право – бог, вседержитель, небесное
покровительство, правь, из той самой цепи триединства мира –правь-явь-навь.
Если дословно, то священная добыча, ниспосланная (данная, удачная) правью. И
это уже не перевод Пятикнижия Моисея – исконно славянское
словообразование, которое погружает нас в глубину многих тысячелетий. В
классической литературе мы часто встречаем выражение «право слово», со смыслом
«верное, честное, истинное слово». Но, скажите вы, православие вроде бы увязано
с христианством. Неужели столь древние верования (языческие, поганые) так
прочно сплелись с относительно молодой и ортодоксальной верой?
Связь с ветхим православием довольно опосредованная, и возникла ввиду слепого
использования этого словосочетания. Да и то еще до пятнадцатого века
христианство на Руси называлось правоверным, как сейчас себя называют
мусульмане. Святые отцы применили тут слово право в одном
смысле, чтобы подчеркнуть, что их вера – правильная, верная, правдивая, напрочь
исключив все иные значения. Точно так же впоследствии было использовано
слово «православие». Если хотите, это обыкновенная средневековая подмена
понятий. Христианство не сращивалось с древними богами и верами, если не
считать митраизма, оказавшего сильнейшее влияние; оно, не имеющее собственного
оригинального учения, жило исключительно благодаря Новому Завету, опиралось на
Ветхий и жижделось на святоотеческом учении (сочинения Иоанна Златоуста,
Амвросия Медиоланского, Иоанна Богослова и прочих). Однако, существуя на
русской почве, оно естественным образом насыщалось более древней и вовсе не
христианской символикой, обрастало словами, праздниками, обычаями; короче,
происходил процесс своеобразной ферментации, трансформирующей все еще живые
местные традиции. Невозможно выйти сухим из воды или быть у воды и не напиться.
Кстати, точно так же прививается любая другая привнесенная идеология, вплоть до
марксисткой, которая бессовестно использовала такие русские традиционные
качества характера, как стремление к воле, к общинной жизни, к вечевой
демократии, к понятиям совести, обостренному чувству справедливости. Иерархи
русской церкви, принимая на себя пальму «Третьего Рима» после падения Византии
и внедряя привычные уху словосочетания, особенно не задумывались, что слепое
использование слов, может сыграть злую шутку. Всячески отрекаясь от прошлого,
от «языческих» богов, они одновременно поставили на христианстве символическую
печать бывших небесных покровителей. Наверное, под влиянием безработных
греческих епископов, толпами шедших на Русь, не узрели «коварства» русского
языка, способного к самосохранению и самоорганизации. Хотя в средние века еще
должны были чувствовать его образовательное начало и способность сохранять
устойчивуюмагию слова…
Говоря о наших, исконно славянских, небесных покровителях все время держишь в
голове подспудную мысль и споришь с эдаким внутренним цензором: как бы
неосторожным словом не обидеть нынешние церкви, христиан, мусульман, иудеев.
Все они, вышедшие из библейского гнезда, как дети, какмладосущие творения,
очень обидчивы, не позволяют слишком вольно рассуждать о своих богах и
пророках, табуируют многие вопросы. За любой самостоятельный шаг, за попытку
разобраться, проникнуть в суть вещей, в тот час предают анафеме, либо вообще
публично угрожают расправой. Коль Господь в защите не нуждается, а вера это
сознание, личностное мировосприятие, убеждение, непоколебимый образ жизни,
наконец, то что же защищают иерархи? Свой сан, собственную посредническую
миссию?
Им бы в свое время послушать Льва Толстого, поспорить с ним, чему-то поучиться
у великого мыслителя, а они, призванные любить, утешать и пестовать,
озлобились, разъярились, разгневались и отлучили от церкви. Ныне могила
писателя без креста, словно не русский человек лежит в земле под насыпью. Как в
средние века, честное слово! А ведь Лев Николаевич по духу был не только
христианином, но и провидцем: предчувствовал, что станет с Россией и
православным священством в скором времени после его смерти. Сам искал ответы на
свои вопросы, мыслил, как отвести беду от Отечества своего, как избежать
нашествия, в том числе и безбожников. Священству бы объединить усилия с
писателем, а они ему – анафема! И ведь по прошествии целого века никто из
нынешних иерархов не исправил ошибки, не покаялся за собратьев своих, которые
до сей поры при одном упоминании о Толстом надуваются, как кисейные барышни.
Однако сами, по крайней мере в школьные годы, духовно воспитывались на
его произведениях.
Приверженцы Будды, например, вообще не обижаются, тем паче на тех, кто пытается
разумом своим постигнуть божественное, а их веротерпимость поражает
воображение: пускают в свои храмы и святилища последователей любых конфессий, в
том числе и атеистов, и не опасаются ни осквернений, ни богохульства. И у нас
есть пословица – в чужой монастырь со своим уставом не ходят, то есть, коль
пришел в чужой храм или дом, хотя бы внешне соблюдай правила приличия. Но
попробуйте-ка снять с главного раввина шляпу, хотя бы там, где все уважающие
себя, окружающих и традиции граждане их снимают. Сам-то он никогда не обнажит
голову, значит указать бы след на бескультурье, ан нет, никто не смеет, даже
президент. Обидится раввин – туда ему и дорога, пусть тогда не приходит в
присутственные места. Нет, он все равно ходит и не снимает (и с ним еще артист
Боярский, но этому простительно). А теперь попробуйте войти к нему в синагогу
(равно и в мечеть) в обуви и без кипы? С непокрытой,обнаженной головой,
как у нас принято? Тут вас быстро построят на морозе: иудеи, кстати, гордятся
тем, что сняли походные сапоги с самого Александра Македонского, когда он
пришел в их храм. Правда, от такого утверждения веет откровенным мифом, однако
гордятся – разули великого полководца!
И нашего президента – тоже…
Все вышеизложенное вовсе не лирическое отступление нашего урока; всякий
разговор о богах, верованиях следует вести в контексте вопросов веры и
веротерпимости. Если «политкорректно» лавировать между конфессиями,
опасаясь, как бы ненароком не ущемить чьи-то религиозные чувства и интересы,
никогда не удастся даже приблизиться к истине, а уж тем более разобраться в
природенынешнего духовного состояния общества. Тем паче, не раскрыть
истинного смысла многих слов, входящих в круг небесного, божественного. (Мы еще
вернемся к именам богов, в частности, к словам «Господь», «вера», но несколько
позже). Церковники непременно скажут, мол, существует канон, таинства,
недоступные непосвященным, не рукоположенным и прочим оглашенным.
Наконец, есть традиции, заветы святых отцов, но у всякого здравомыслящего, в
том числе и глубоко верующего, в душе свербит какой-нибудь вопрос: к примеру,
почему женщине до сей поры строжайше запрещено входить в алтарь? Причины
известны и понятны, но все-таки, почему? Даже схимницам-монахиням не позволено
творить таинства, призывают для этих целей мужчин-священников, иногда молодых и
не искушенных в глубинных вопросах веры (сам наблюдал в Свято-Никольском
женском монастыре). Выходит, женщины с великим духовным опытом неполноценные
личности? Или это застарелый геноцид по половому признаку? Или Христос так
завещал – не впускать матерей? А как же тогда быть с Богородицей, которую
почитают на Руси вровень с Христом, поскольку у русского человека, впрочем, как
и у России, материнское начало? Пресвятая Мария тоже была земной женщиной…
Или почему, наконец-то кое-как объединившись с Русской Зарубежной церковью,
нынешние иерархи даже слышать не хотят об объединении со старообрядцами? Да,
теми самыми, оставшимися от никонианского раскола? Они, доныне гонимые, такие
же православные, и натерпелись за советский период поболее, чем РПЦ, показывая
стойкость своего духа. То есть, что, раскол продолжается? Старец
Григорий, протопоп Аввакум, боярыня Морозова и многие десятки иных приверженцев
«древлего благочестия», смерть принявших за веру, никогда не будут прославлены
и причислены к лику святых?..
Но зато их, святых, приросло, когда церковь сама испытала гонения от
большевиков. Аукнулся раскол! Блистающая золотом храмов, монастырей и риз,
всесильная и вездесущая, она оказалась неспособнойвести за собой ни
народ, ни государя, божьего помазанника. Как же иерархи допустили его
отречение? Мало того, в большинстве своем согласились, чтобы он
оставил престол, на который был венчан! Хоть кто-нибудь крикнул, восстал,
возмутился, напомнив государю о клятве и крестоцеловании?
Когда задаешь подобные вопросы, обычно слышишь в ответ не признание вины,
раскаяние или хотя бы горькое сожаление о случившемся – обтекаемую формулу,
мол, на все воля Господня…
Да, марксистская идеология была чужой, привнесенной, да, возглавляли революцию
профессионалы, используя иноземные деньги, но свершили ее в основном руками
россиян. И что? Выходит, марксистам удалось в такой короткий срок
разубедить, распропагандировать, искусить народ, исторгнуть веру из сознания?
Сразу и у целой православной Империи?! Абсурд! Причину следует искать не в
талантах революционеров и гениальности марксистско-ленинской философии; со
времен никонианского раскола, за триста лет, вера уже была
размыта и выщелочена из сознания, а значит и устранена из русской жизни.Это
естественная реакция всякого, глубоко потрясенного сознания. Вера не
вынесла болевого шока! Устроители великого революционного бунта в России
прекрасно знали об этом и воспользовались ситуацией. Кстати, потом точно так же
рухнул и марксизм, от безверия самих его последователей, правда скорее, всего
через семьдесят годков. И в тот час началась массовая клоунада – иначе не
назвать явления, которое мы и ныне наблюдаем, взирая, как вчерашние неистовые
марксисты-атеисты говеют со свечками в храме и осеняют себя крестным знамением.
Дабы не потерять хлебного места и доверия электората, государственные чиновники
во главе с президентом и премьером бросились в церкви и теперь стоят там по
праздникам, непроизвольно озираясь по сторонам, хотя советники предупреждали –
следует стоять смиренно. Электорат в свою очередь сразу и точно окрестил их подсвечниками.
Вероятно, религиозное и партийное сознание для них имеет одну и ту же природу,
с той лишь разницей, что вчера носили партбилеты в кармане, а сегодня крестики
на шее.
Ни ветхое православие, ни христианское еще не ведали подобного лицемерия власти
– гнева божьего опасались.
Увы, пока Россия будет жить в состоянии духовной лжи, раскола и шока,
веры она не обретет. Даже если государство объединят с церковью, примут самые
суровые, средневековые законы и начнется беспощадная борьба с «ересью», как еще
недавно с «религиозным мракобесием». Есть хорошее греческое слово – катарсис, по-русски, очищение,
оздоровление. Рано или поздно, а придется сдирать коросты с прежних
незаживающих ран, дабы они наконец-то зарубцевались. Кстати, рубец на кости,
костная мозоль, всегда бывает крепче, чем сама кость.
А кто из мусульманских иерархов возьмет на себя грех за международный
терроризм, небывало расцветший в наши дни и угрожающий всему миру? За тысячи
безвинно погубленных жизней, в том числе детских?
Это не я задаю такие жесткие вопросы; они реют в воздухе, в земном
пространстве, только об этом говорить не принято, как не принято говорить
больному раком о его диагнозе, из «гуманных», опять же, соображений, дескать,
умирай в неведении. Поистине благими намерениями дорога в ад вымощена. Но давно
уже пробил час, чтобы вопросы эти озвучить. Зачем? А затем, чтобы излечить
смертельный недуг и вернуть веру, выжженную, вытравленную
всевозможными расколами, инквизициями и опытами по переустройству мира. Вера –
это та самая третья точка опоры, позволяющая человеку твердо стоять
на земле: как известно, трехногий стол самый устойчивый. Болезнь эта не только
наша, русская, даже напротив, мы-то еще живы старым жиром, да и от частой смены
идеологий, от костров и расстрельных стенок преодолели болевой порог и стали
«себе на уме». У нас есть закалка, довольно стабильный иммунитет, выраженный в
поговорке – а Васька слушает и ест.
Мир ныне охвачен тотальным безверием и тяжело страдает от
полного вырождения религиозного сознания. Не фанатизма, а именно от отсутствия религиозного
сознания. Новообращенных фанатов хватает во всех конфессиях, и они-то как
раз появляются там, где градус этого сознания падает ниже нулевой отметки и,
как всякие оглашенные, ничего, кроме духовного вреда не приносят - ни себе, ни
окружающим, ни церкви. Из их числа вербуются разного рода экстремисты, и как
раз по причине угасания религиозного сознания. Фанаты представления не имеют о
веротерпимости, они заточены на поиск врага и более напоминают инквизицию и
опричину. Поскольку свято место пусто не бывает, вакуум безверия заполняется
сектантством, разного рода самодеятельностью, чаще вычурной, дистрофичной и
откровенно безумной. Одни бегут в леса жить общиной и искать некую Анастасию,
другие копают подземелья и там ждут конца света, третьи устраивают сексоргии, кто-то
чистит «общество» от пороков, убивая проституток, наркоманов, педофилов, а тот,
кто всем этим манипулирует, стабильно снимает зеленобанкнотный урожай. Тем
временем уголовные и административные кодексы стремительно пухнут от новых
статей, однако всем понятно, что прописать законы на все случаи невозможно,
если у человека нет основополагающих для религиозного сознания, наднациональных
и надконфессиальных чувств – стыда и совести.
Современной наукой, юриспруденцией и суждениями, эти чувства отнесены к области эмоций и
практически выведены из обихода, либо носят некий ущербный характер. Не модно
быть стыдливым, а совестливым и вовсе глупо, никто не желает прослыть лохом.
Однако сегодняшнее состояние сознания не может быть вечным, маятник уже
качнулся в обратную сторону, мутное половодье отступает, и отчетливо обнажается патологическое
безумие современного мира. Точнее, мiра – так было принято
писать, если речь шла о мире как об обществе.
Но если вам кажется, что с ним, миром, все нормально, потребительская модель
вас вполне устраивает и соответствует «цифровому» духу времени, то вам уже не
помогут ни боги, ни вера, ни тем более чьи-то советы или мои уроки,
адресованные людям, жаждущим обрести хоть какую-нибудь надежду.
И это все я говорю о языке, о слове, о священной добыче, которая именуется
Даром Речи.
Всякому заблудшему путнику, страннику, бродяге известно два правила, одно из
которых следует выбрать, если он потерялся в лесу, степи или пустыне, а нет ни
компаса, ни карты, ни опыта, и дорогу спросить не у кого. Либо сесть на месте,
подавать сигналы и ждать, когда обнаружит и спасет МЧС, либо своим следом
вернуться к тому месту, где уже есть знакомые ориентиры. Первый менее
трудоемкий, но малоэффективный – чужая помощь может не придти никогда; второй
весьма накладный и тяжелый, придется распутывать свой след, оставленный
стихийно, бездумно, и пройти путь в десятки километров или лет, однако старый
след выведет вас непременно. Возможно, найдется ваше же старое кострище, где
сохранилась последняя искорка огня, из коего можно вздуть пламя…
Даже опытные, искушенные охотники ходят своим старым следом, в том
числе и те, кто добывает слово.
И так, продолжим археологические раскопки слова, но теперь в жесткой связи: бог
– вера. Бог это огонь, а вера - источаемый им, огненный свет.
Не потому ли до сей поры нас так притягивает и чарует вид горящего пламени?
Говорят, бесконечно можно смотреть на две вещи – огонь и бегущую воду. (Можно
еще добавить к этому работающих пчел). Но сам по себе огонь, даже в студеную
зиму, когда его тепло спасительно, никогда бы не смог обратиться собственно в
божество - несмотря на свое таинственное существование, способность к
перевоплощению, например в искру и во всепожирающий пламень пожара, нести
благодатное тепло и превращаться в адскую «геенну огненну». Да, ему поклонялись
и до сих пор поклоняются, но как духу бога, его овеществленной
субстанции, как символу божества.
Присутствие огня суще во всех религиях – в форме горящей свечи ли, в форме
костра, неугасимого факела-светоча, лампадки, и почти всегда он носит очистительную функцию,
впрочем, как и вода. Древнее отношение к огню как к божественному началу
всецело перекочевало и в христианство: теперь мы каждый год наблюдаем сошествие
благодатного огня, хотя это как-то очень уж трудно вяжется с христианским
православием и более похоже на некий языческий ритуал. И паломники,
присутствующие при этом, выглядят несколько странно – как огнепоклонники,
причем, диковатые, одержимые, дело доходит до драк даже между иерархами. Они
словно забывают, что Пасха, что исповедуют они христианское смирение,
благолепие и любовь.
Что это, наследие митраизма?..
Впрочем, сейчас это не так важно. Главное, явление существует и прямо
подсказывает нам, что древнейший символ всего божественного и самого бога, огонь,
всецело воплотился в христианстве. И это свидетельство его косвенного,
«диффузного» сращивания с «языческими» богами – со всем тем, что напрочь
отвергается церковью как поганое, бесовское, непотребное. В славянских обычаях
и традициях огонь живет с человеком от рождения до смерти. Вспомните масленицу,
купальскую ночь, древние святилища и капища, где он горел непременно, а
похороны князей в пылающих ладьях? «Христосвоскресе!» - радостно возвещаем
мы после пасхальных ночных бдений. И нам отвечают «Воистинувоскресе!».
То есть возгорелся после смерти, перевоплотился сутью в ту самую огненную,
световую субстанцию. Слово крес это тоже огонь,
отсюда кресало, железный либо каменный брусок, коим высекали огонь.
Отсюда же название земледельцев – крестьяне, буквально воскресающие,
возжигающие безжизненную целину, твердь…
И отсюда же – крест! Но почему сбитые «крестом» бруски оказались
орудием пытки и казни? В русском языке и культуре они напрямую связаны с огнем
и соответственно имеют тот же корень крес. Знак Т – твердь,
указывает на вполне «земное» происхождение символа, а сочетание со знаком С –
указывает на его положение в пространстве: СТ непременно будет
там, где есть нечто, стоящее на земле – столп,стена, стул, стол,
пласт, место, пост и т.д. Происхождение символа вроде
бы ясно: когда добывают священный огонь, обычно скрещивают две деревяшки, чтобы
трение происходило обоюдно поперек и вдоль волокон. В таком же виде этот знак
отмечен и в рунах. Но казни на кресте наши пращуры не знали. Скифы разрывали
приговоренного конями или двумя согнутыми деревами, привязав за ноги; славяне
на кол сажали, в Сибири еще недавно разбойников и убийц распинали, но иначе.
Продевали в рукава длинную жердь, привязывали к ней руки и отпускали в густом
лесу – давали шанс, доверяли року: выжил, выбрался из тайги, значит, повезло,
зачем-то еще нужен на этом свете. На худой случай, привязывали голого на
комарах, но чтобы приколачивать к кресту… Древние, дохристианские изображения
креста и сам корень слова явно славянские (есть женское имя – Креслава!),
белорусское наречие даже сохранило в своей корзине, вероятно, более древнее
яйцо, ибо там корень звучит как кры, а слово - крыж, то
есть, «относящийся к огню, огненный». Кривичи – Белые Русы, живя в своих лесных
кущах наособицу, сохранили первородную корневую основу многих тысяч слов, а в
своем «акающем» наречии – их звучание.
А вид казни не укладывается ни по культурологическим, ни по климатическим
признакам. Кому бы на холодных славянских берегах взбрело в голову использовать
такой знак в виде символического воплощения казни? Карали, в основном, беглых
или восставших рабов, надо сказать, смертью лютой, заживо подставляя человека
раскаленному солнцу, а у славян и рабства-то не было…
Распятие на кресте – древнейшая казнь в Среднеземноморье, Египте, Палестине,
Малой Азии, короче, в жарких странах. И вот тут раскрывается смысл креста, как жертвенника.
Обреченный буквально сгорал в беспощадных, обжигающих лучах. Его предавали
сожжению на солнечном огне! По свидетельству античных историков тело казненного
высыхало и мумифицировалось в течение одного-двух световых дней. А это уже
ничто иное, как древнейший ритуал.
Однако исследование слова крест мы продолжим на специальном
уроке, посвященном способам добычиогня, света, времени, и еще не раз к
нему вернемся, а сейчас самое яркое слово из всех слов, и самое значительное в
Даре Речи – солнце.
СОЛНЦЕ
УРОК ТРЕТИЙ
Все славянские наречия Дара Речи имеют
солнечную основу, поэтому весь язык в целом можно назвать солнечным, освещенным, или точнее, вещим, что еще раз доказывает его божественное
происхождение. Если я стану перечислять слова, в ткань коих вплетен знак
солнца, то этот урок будет бесконечным. Там, где есть Р, РА, либо РАЗ (РАЖ, РАГ),там оно
непременно присутствует, светит и греет огнем. Но тут следует отметить некие
знаковые тонкости, которые мы даже не замечаем. Например, не изменяемый
слогокорень РЕ (ПРЕ), так же
имеет солнечную, божественную основу, но содержит несколько иное и вполне
конкретное значение, о котором пойдет речь на другом, отдельном уроке.
Символическое указание на звезду-светило
слышится и в слогокорне СЛ, СОЛ, к примеру, в словах соль(символ
солнца), слепить (ослеплять светом), слеза (жидкость
из глаза, выдавленная яркостью солнца, поэтому она – соленая). Назову лишь одно
говорящее за себя, слово, напрямую указывающее на солнце, как на божество – правь.
Корень здесь РА, а знак П означает небесное,
возвышенное – столп огня, света. Если буквально, то пра,
это высшее и видимое стояние солнца на небосклоне, зенит
– время, когдаправи, небесному покровителю, воздавали жертвы,
молились - ратились. Не дрались, не бились, ибо первоначально рать –
неподвижное стояние на земле под солнцем. Взявшись за руки, на миг зенита, люди
замирали, взирали на светило не мигая, широко открытым взором. Не
каждый и выдержит. Отсюда возник призыв, теперь обычно употребляемый, как
сигнал опасности – ратуйте! И лишь потом пели гимны, молились.
Слово зенит, к счастью не заимствовано, ибо в славянских наречиях
сохранилосьзенки – глаза, очи. «Что зенки вылупил?» - иногда
говорит жена удивленному мужу, грубит, конечно…
Поэтому, вспоминая своих предков – прадеда, прабабку, пращуров, мы
указываем их нынешнее пребывание на небесах. «Боже правый!» - по-христиански
богобоязненно восклицаем мы, совершенно не подозревая, что обращаемся к
«поганому языческому» всевышнему. В русском наречии нет ничего не объяснимого и
ничего лишнего, каждый звук и знак несут смысловую, информационную нагрузку.
Знак солнца Р непременно будет присутствовать в тех словах,
где то или иное действие, событие, значение с ним напрямую связано. Например, ярый (светлый,
огненный), смурной (темный, отсутствие огня, света, не
способность к оплодотворению), сумерки, (объяснений не требует), ражный (красивый,
яркий, наполненный божественным свечением и огнем, энергией), но нам более
знакомо словонеражный, т.е. противоположное по значению. Во многих
произносимых нами, словах неизменно сохранилась магия каждого знака и звука – здравие,
радость, ура, привет, прощай (пращай – отправляйся к пращурам, отсюда
праща – метательное оружие), пора, рано. В иных
выразительных, без всякого объяснения, словах изначально заложен только огонь и
его острая потребность – ждать, жажда, нужда: слог да здесь
и практически везде означает давать, впрочем, как и знак Д имеет
двойной смысл «добро давать». Даждьбог или Дажьбог –
буквально, бог, дающий свет и огонь (одно из именправи). Любопытны слова жуть –
земля, твердь без света и огня, зуд – изобилие огня, жжение, зло –
первоначально, сгоревшее семя, ибо корни ло-ла – семя. Но
близкое по звучанию слово злак имеет иной смысл – всхожее,
проросшее, воскрешенное семя. Выражение «злачные места» появилось во время
гонения крамольников-солнцепоклонников.
И вовсе сражает наповал своей точностью говорящее слово гать –
двигать твердь, гатить дорогу в хляби: га здесь движение
(нога, вьюга, пурга, бродяга, сутяга, гадать, галоп, Волга, Прага – место, куда
приходит пра). А в слове рога, которое звучит в
«акающем» русском и белоруссском наречиях как рага, полностью
сохранился первоначальный смысл – движение солнца по небосклону. Казалось бы, а
причем здесь рога-рага, которые носят многие парнокопытные, в том числе, и
обманутые мужья? Но вспомните Амона-Ра, древнеегипетского бога солнца, которое
покоится между рогов горделивого барана? Наш Даждьбог представлялся круторогим
быком, несущим светило, а автор «Слова...» указывает, что мы – его внуки,
родственники. Олень с золотыми рогами – герой сказок. Этот символ уходит
корнями в эпоху неолита: на острове Веры, что в озере Тургояк, есть подземная
обсерватория, с четырьмя крестообразно расположенными выходами. В дни летнего и
зимнего солнцестояния луч заходящего солнца высвечивает голову быка,
находящуюся в центре. Но только два вечера в год. Остальное время она остается
в тени….
Но если по своей функиональной структуре слово не освещено, не облито теплом и
светом солнца, как бычья голова, (чаще его глагольные, статические формы), к
примеру, вить, петь, плакать, лить, или в существительных свет,
пелена, туман, то при переходе их в форму действия, они в
тот часзаражаются огнем, светом, непременно оживают - воскресают.
Всего-то навсего будто бы получив приставку раз! Именно раз,
ибо еще в прошлом веке писали и говорили – разпеться, разплакаться,разсвет, разпеленать и
пели: «Эх, туманы мои, разтуманы…». А потом была введена искусственная норма,
что перед глухими согласными следует писать букву С. Без всяких
вразумительных объяснений. И вместе с магией освещаемого солнцем слова исчез
его глубинный смысл, заложенный… нет, не в приставку раз, а в имя
бога РАЗ.
Неужели вы скажите, что это сделано по недомыслию?
Раз и есть бог солнца, бог солнечного огня и света, и означает первый.
Поэтому счет у нас ведется с него – раз, два, три… Или кто не
перетаскивал тяжести под клич, под обращение к нему – «Раз-два –
взяли!». Мол, помогай тянуть, волочь. И он помогает – ритмично складывать
воедино наши усилия. Есть у бога еще одно имя – Один, и тоже
означает первый, цифру «1», единицу. Под этим именем он
сохранился в лексиконе шведского, скандинавского эпоса, который нам вовсе не
чужд, а напротив, очень близок. И есть еще имя, более узнаваемое – Первый или Перший.
Именно отсюда произошло его современное, более позднее имя – Перун.
Но в Даре Божьем он оставил свой след под первородным именем – Раз,
и подарил гнездо слов неимоверных, разительных размеров,
осветил, насытил огнем, энергией действия весь язык. Круг слов охватывает
буквально все аспекты человеческой жизни, от рождения (ра-ждения) до
смерти, когда она вас (или супостат, болезнь) сразит, уязвит. Того
не понимая, мы сотни раз в день обращаемся к нему, называя по
имени, призываем его, желая друг другу доброго утра, здоровья-здравия, радости.
Даже когда ругаемся, сетуем, клянемся, то все равно с участием его имени – зараза,
паразит, разиня, раздолбай, да разрази тебя… И при этом звереем,
рычим, видимо полагая, коль внуки даждьбожьи, то все можно. Но в другом случае
воркуем, как голубки – дорогая, родная супруга, право, ты разскрыла
свой прекрасный образ… Ну и так далее, чтобы особенно-то не разходилась.
Даже сейчас, на уроке русского, если мы коснемся к примеру, азбуки, то и вовсе
будем говорить о боге солнца от первой буквы до последней. Аз(раз) –
начало всех начал, зарождение истин, азы всяческого
явления, в том числе, души. Аз, это вселенный при рождении дух,
свет, огонь солнца, более понимаемая, как душа (к ней мы еще вернемся на
отдельном уроке). И в азбучных истинах прописано – «(Р)аз бога ведаешь, глаголь
добро…», и так до яз, собственного личностного и «вторичного»
местоимения «я», пока не уязвит смерть, не угаснет дух огня и
света. То есть, до конца, смыкающегося с началом аз, которое в
древности было местоимением, но первичным, духовным, солнечным.
Это и составляет замкнутый круг жизни, бывший в миропредставлении наших
пращуров.
А их, пращуров, можно понять. Получая от прави образовательный Дар
Речи они обретали образ, то есть, просвещение. Исключая темную
ночь, бог все время был перед взором (ночью горел его символ – огонь), и не
требовалось ни иных учений, ни святоотеческих сочинений, ни посредников-жрецов,
которые ежедневно скликают паству и правят службу, собирая потом десятину с
прихода. Жрецы – буквально, обладающие огненным словом,
занимались делами не совсем земными – ловлей, поиском истин, добычейвремени
жизни, о котором речь пойдет на одном из уроков, дабы впоследствии донести
вещее слово на вече. В прилагательной форме жреческий точно
высвечивается его основное, речевое, рещущее занятие. А жрать,
это вовсе не жадно поедать пищу, внимать, поглощать солнечный огонь, свет,
вещее слово, когда бог Ра войдет в зенит и наступит час воспеть ему гимны,
тексты коих далеким эхом отражены в нашем фольклоре, в частности, в весенних
закличках. Отрицательное, потребительское значение это слово приобрело в эпоху,
когда ослаблялась вечевая и усиливалась княжеская власть, когда началась борьба
с солнцепоклонниками крамольниками, к Ра молящимися. А они были люди вольные,
независимые, поскольку внуки могли и с богами потягаться разумом, силой
померяться – с возгордившимися князьями-то спорить сам бог велел.
Да, это была ранняя смена идеологии, произошедшая еще задолго
до христианства, и язык сохранил, донес до нас ее отголоски. Усиление и
утверждение самодержавия всегда сопряжено со сменой, либо значительной
корректировкой существующей идеологии. То есть, религию всегда
приспосабливали под себя, превеликого и солнцеподобного, поэтому Владимир
Святославович крестил Русь огнем, а его сподвижник Добрыня вечевой,
непокорный Новгород - мечом. Надо было истребить остатки вольности и
крамолы. Великий князь впоследствии стал именоваться – Красное Солнышко…
Никонианский раскол совершался абсолютно по тем же причинам: Тишайший Алексей
добивался полномасштабной власти, и его великий сын Петр ее добился…
Между тем, бог Ра светил себе и светил, грустно взирая на землю и суету внуков
своих неразумных, спорящих о вере, боге и истинности того или иного учения. Это
же положение вещей в принципе сохранилось и доныне: поднимите только глаза к
небу. И представьте на миг, что солнце померкло и более никогда не взойдет. На
земле прервется всякая жизнь, остановится большая часть химических и физических
процессов, прервутся пищевые цепочки, исчезнет фотосинтез, изменится газовый
состав атмосферы, погибнет живая и не живая материи, пожалуй, за исключением,
некоторых бактерий. Только мы уже прекратим всяческие распри, ссоры и споры на
религиозной почве, ибо наступившая тьма станет министерством
образования и в единым экзаменом (ЕГ), вмиг просветив наше
сознание…
И наверняка такое случалось, иначе бы человечество, не сговариваясь, не
наделило бы солнце качествами высшего божества. И не только человечество –
посмотрите, как ведут себя животные во время солнечного затмения? И у кого
повернется язык назвать их неразумными тварями, бога не ведающими? Языки
практически всех народов, их мифология, фольклор сохранили память об этом. И не
только: «дикие» люди каменного века все время пристально наблюдали за солнцем и
упорно строили гигантские обсерватории, щеголяя в шкурах, рисовали календари,
выставляли их камнями в степях и тундре. Наивно полагать, что все это для того,
чтобы вовремя посеять, убрать урожай, пойти на охоту. Землепашец всегда знал
время посева, причем, старым дедовским способом: снял портки и сел голой
задницей на землю. Если не холодит – бросай семя. Люди опасались
глобальной катастрофы, повторения конца света, – потопа ли,
извержения вулканов и последующей «ядерной» зимы с оледенением континента. Они
строили обсерватории, дабы точно знать день, час и мгновение, когда помолиться
и быть услышанным. Другими словами, когда взаимно обменяться энергиями,
тончайшими, неосязаемыми, но реальными, которые будут обеспечивать стабильность
существования. Со временем это превратилось в неосознанный ритуал, формальный
обычай, с помощью которого вожди, князья, правители стали использовать, как
способ управления подданными.
В общем, как и сейчас: дошлые манипуляторы сознанием придумают то предсказания
Нострадамуса, то Ванги, то календарь майя и нагнетают страхи на нынешних
налогоплательщиков, не обладающих религиозным сознанием, а значит темных и
неуверенных в себе. Когда нет никакой идеологии, вразумительной философии, а
самое главное – веры, и есть лишь тупая страсть к наживе и потребительская
психология, управлять обществом очень просто. Например, с помощью объявлений о
новых, неизлечимых болезнях, СПИДе, курином, свином гриппе, а близкий конец
света, это вообще козырь, способный держать в затаенном страхе избирателей до
назначенной даты выборов, либо до объявленного дня и часа конца. Не сбудется –
слава богу! Разведут руками, мол, это не мы, это на наше счастье майянцы
ошиблись. И придумают что-нибудь такое же примитивное, например, объявят, что с
космической международной станции случайно завезли на землю космическую
плесень, которая разит наповал все живое. Заявка на это уже запущена в наши
уши: оказывается, станцию «Мир» мы затопили в океане по этой причине.
Или другой космический вариант – на нас летит астероид! Соприкосновение с
землей неизбежно! Готовьтесь к концу света!… Лет пять всю планету можно держать
в напряжении. И за это время наворовать кучу наших с вами денег, выделенных на
программы по упреждению катаклизма, а нам размыть остатки мозгов. Потом пожать
плечами – мимо пролетел, радуйтесь!
Целую религию можно подверстать под это дело. Все вместе это прикрыто словом
«политтехнологи», которое в переводе на русский означает дурилово.
Опыт, когда верховный бог на самом деле покидал людей и землю явно был, и
вместе с ним приходили гибель цивилизации, деградация, снова каменный топор,
лук и стрелы… Избежать неприятностей можно было, конечно, и в ковчеге, и в
пещерах, бросая в огонь подобранный плавник и согревая тело, но от одичания, от
утраты знаний и опыта предков, которые наступают стремительно, всего за одно
поколение (мы этому свидетели!), спасти мог и сейчас может только Дар Речи с
его магическим образовательным потенциалом.
Косвенным указанием пережитого человечеством, потрясения, является как раз то
самое неисчислимоеколичество слов в языке. Слов, которые, кажется,
и не нужны, не востребованы человеком за всю его жизнь. Особенно солярных,
связанны с Ра прямо или косвенно. В наше время глубокое знание
языка нужно только поэтам, которые всю историю существования поэзии, как жанра
исполняют жреческую миссию, сами о том не подозревая. Я имею ввиду поэзию,
а не те песенные тексты, что сочиняются ныне. Можно выделить целое гнездо слов,
явно жреческих, уходящих своими ветхими корнями в такую глубину
веков, что дух захватывает и уста немеют, ибо проясняются неимоверные,
потрясающие связи славянского языка, например, с древним египетским. Я уже не
говорю о санскрите, об индоиранском созвучии корневой основы. Немецкая
лингвистика сразу же относит это к заимствованиям, но помилуйте, как это
возможно? Хотите сказать, наши мужики однажды собрались, поехали в долину Нила,
насмотрелись, наслушались там коптской речи, а вернувшись из турпоездки,
назвали или переименовали свою реку в Ра? Арабские путешественники,
обнаружившие ее на Руси, почему-то ничуть не удивились, должно быть, кое-что
понимали. Заодно эти же «туристы» с Кольского полуострова окрестили безвестную
речку в Заполярье именем Ура. А горную цепь, разделяющую Европу и Азию –
Каменным Поясом с горой Урал. И еще тысячи рек, речушек, озер, гор, мест и земель,
в названиях которых выпирает это Ра и исключает случайное созвучие.
И Даждьбога стали изображать в виде быка с солнцем на рогах, увидев египетского
барана…
Или путем Афанасия Никитина из Тверской губернии, поплыли за три моря, после
чего речку в Вологодской области стали именовать Ганга, а другую, в Восточной
Сибири – Индигиркой? И еще сорок сороков прочих гидронимов и топонимов,
сохранивших санскритскую основу.
Примерно раз в неделю я переезжаю по мостику речку Отра близ
села Старниково в Московской области. Однажды остановился, проверил по компасу
– точно, основное направление русла и течения от солнца, то есть, с востока на
запад. Тут даже копать ничего не нужно, кисточкой работать. Кстати, челябинский
археолог доктор наук Геннадий Зданович однажды привел занимательный пример:
если взять бронзовые изделия – наконечники стрел, украшения, найденные близ
знаменитого Аркаима и те, что отыскивают при раскопках в более поздних
культурных горизонтах на Пелопонесе, не помечая ничем, перемешать, то ни один
специалист не определит, что и откуда. Изделия эти идентичны. Так кто у кого
заимствовал умение выплавлять бронзу - мы у греков или греки у нас? И кто
откуда и куда переселился?
Археология – наука весьма полезная и доказательная, однако имеет один недостаток:
найденные в городищах, на стоянках и в могильниках предметы безмолвны, если не
несут на себе начертанных знаков, символов, букв и текстов. Поэтому археологи
всегда сдержаны в суждениях, особенно когда речь заходит о принадлежности
предметов культуре того или иного, ныне здравствующего народа. Но все чаще этим
ученым попадаются в земле такие факты, что и они уже не в силах молчать. Не
материальное слово же всегда говорит само за себя, и если мы не слышим его
речи, то это проблема нашего слуха и разума, но не самого слова. Кстати, ум –
совершенно статичное слово и обозначает лишь предмет, заложенную способность
мыслить, но без включенного процесса мышления. Это обесточенный компьютер с
темным экраном, где есть программы, связь, Интернет, туча мертвой информации,
возбудить которую можно лишь энергией. Освеченный, осиянный ум,
звучит как разум и получает иной смысл: разуметь, уразуметь –
понимать, усваивать знания. У человека может быть много ума, но мало разума. А
когда «ум за разум заходит», наступает состояние шока, зависание и требуется
аварийное выключение и перезагрузка.
На первый взгляд, многие слова мертвеют, гаснут, как устаревшие, не потребные в
обиходе, но это не так. В каждой «языковой единице» остается неугасимая
солнечная искра в виде слогокорня. Это и есть семя языка,
которое в тот же миг оживает, как только мы наполним звучанием забытое слово,
просклоняем и проспрягаем его, обнажая, высвечивая грани, как проверяют
качество бриллианта. Русский язык сложен для иностранца как раз из-за его многогранности,
многоликости, многозначности оттенков, многоцветия искр в виде
слогокорней. А искра (зга) в свою очередь, это семя огня. Но
самое опасное в том, что он, родной язык, и для славянина становится каким-то
отчужденным или очужевшим.
Как говорилось выше, главным хранителем всего богатства вещей добычи стало
изобилие наречий. Многоукладность, бытовая сложность, широчайший
ареал рассеивания и климатическое непостоянство славянской жизни требовали и
огромного лексикона, причем, различного для разных областей. В скифский период
наши прапредки заселяли невероятно огромную для того времени, территорию от
Европы, Причерноморья и до Восточной Сибири, где сейчас усиленно копают в
Долине Царей, расположенной в Забайкалье, близ Монголии. Спрашивается: что их связывало?
Одно общее государство с верховным правителем? Нет, язык не донес до нас
подобной информации. Время от времени в какой-то части этого пространства
собирались некие союзы, шли походом на запад, как гунны во главе с царем
Баламиром - есть в этом имени нечто монгольское или китайское? Зато славянского
хоть отбавляй: бала– белый, мир – мир. А его
потомок, Аттила и вовсе дотопал до римских владений и покорил Европу. Но более
ранних сведений об образовании великих империй на этой территории нет,
возможно, пока нет. В любом случае, разноплеменные населяющие ее, народы были
чем-то объединены, коль в любой момент могли собраться и как бы мимоходом
покорить весь мир, в том числе, и «развитый, продвинутый» конфуцианский Китай.
Разобщенные, разорванные пространством, «местечковые» родо-племенные союзы
осознавали себя единым народом благодаря общему Дару Речи и
божеству на небесах, которое ежедневно зрел каждый человек. Не требовалось ни
военкоматов, ни переводчиков, ни политработников, чтобы удержать в союзе
«разноплеменные» племена, мало того, пополнить ряды великой рати за счет
«завоеванных» народов. Полковые священники потребуются потом, когда победоносно
завершится борьба с крамолой и мир поделится на конфессии. Баламир и затем
Аттила проходили пространство на запад, как нож проходит сквозь масло, встречая
сопротивление лишь инородцев и пополняя полки свои новобранцами из местных с
реки Ра ли, с Дона ли. Потом тем же путем ринется рослый, светловолосый,
голубоглазый Чингисхан и внук его, Батый. Теперь вопрос: куда потом делись
потомки гуннов и «монголо-татар»? Кем стали, какой облик восприняли? А так же,
язык и культуру? И почему Ермак Тимофеевич спустя много лет, так же свободно
двинул встречь солнцу - «оккупировал» Сибирь, а потомки его, казаки – всю
территорию до Дальнего Востока?
У всех у них, в том числе и у Баламира, был еще один общий боевой, точнее, победный клич
– ура. Боевой звучал иначе, но об этом мы еще поговорим на
посвященном кличам, уроке. А победный – у Ра, то есть, у солнца,
который упорно приписывается всеми авторами толковых словарей к тюркизму. Если
монголы и татары были этническими, и гунны говорили на тюркском, тогда конечно,
однако возникает вопрос, откуда, из какого небытия их столько взялось и куда
потом исчезли носители этого языка? И почему легкие на подъем, хорошо
организованные орды зауралья не поднялись по тревоге и не встретили с оружием в
руках атамана Ермака с тремя сотнями казаков? Они что, все до малых ребят и
женщин ушли с войсками, на чужбину? И там растворились, погибли все до единого?
Тогда где археологические следы, памятники пребывания столь великого народа?
Скифские, гуннские есть, а тюркских вовсе нет, либо они более поздние.
Великую Китайскую стену я не трогаю, ибо уже не раз писал о ней…
Еще Ломоносов сказал знаменитую фразу – ничто не берется из ничего и не
исчезает бесследно. Да и перевод «солнце» на татарский звучит иначе – кояш,
где нет ни единого солнечного знака, понятного в славянстве. Если татары
кричали «ура», то что имели ввиду? К чему призывали победным или боевым кличем?
И что он означал?
Существует достаточно логичная и жесткая закономерность: то или иное слово
изначально принадлежит тому языку, с которого вразумительно переводится
и имеет смысл. «Тюркизмы», где встречается ра или раз,
как праздник ураза-байрам, Коран, имеют индоарийские
корни и пришли в тюркский из Персии, вместе с мусульманством, как обрядовая
терминология. Как к нам пришла аллилуйя, анафема, акафист и прочие
словесно-обрядовые атрибуты христианских канонов.
Клич ура в славянском языке и сознании имеет такую же
ветхоглубинную историю, как и название высшего божества пра или
реки – Ра. Кто учил своего ребенка по каждому поводу восторга,
радости кричать «ура»? А малые дети, едва освоившие речь, но как существа,
живущие по наитию, обожают этот клич и применяют его именно как победный,
хотя взрослые чаще кричат так на парадах по команде или когда ходят в
рукопашную.
К этому кличу мы еще вернемся, а сейчас немного о ветхих солнечных обычаях и
традициях, которые к счастью сохранились и подтверждают наши розыски в
культурных языковых пластах. Первейший, когда дорогому гостю выносят из дома хлеб-соль.
Теперь нам кажется, это относится к характерному славянскому гостеприимству и
желанию накормить уставшего с дороги, путника. Ничуть! И пожелание вошедшего в
дом соседа «хлеб-соль» (вместо нынешнего «приятного аппетита»), когда хозяева
сидят за столом и вкушают, тоже ни при чем. В том и другом случае речь идет о
символах земли и солнца, которые олицетворяют в данном случае,
круглый и пышный каравай с установленной точно посередине солонкой, доверху
наспанной солью. Гостю даруют самое драгоценное - землю и солнце,
показывая тем самым полное к нему расположение и любовь, впрочем, как и гость
трапезничающим хозяевам.
Но почему такой минерал, как соль, в общем-то, химическое вещество, стал
символом высшего небесного божества? Ладно, кальций нужен для костной ткани и
зубов, поэтому дети с удовольствием лопают мел у школьной доски и лижут
побелку. А соль вроде бы даже откладывается в суставах, отчего те скрипят и
ноют, она выедает глаза, стекая со лба в виде пота, выходит с мочой, со слезами.
Но попробуйте, посидите без нее хотя бы несколько суток – сначала взвоете от
безвкусия пищи, потом появится не проходящее чувство неясной тревоги,
озабоченности и так постепенно до мышечных судорог и умопомрачения, когда будет
казаться, что жить можно и без нее. С глубокой древности люди добывали соль из рапы
(пьющая солнце), в копях, из морской воды и даже из болотных кочек,
везли караванами, кораблями или несли в заплечных котомках за тысячи километров
– туда, где ее вовсе не было. В городах, на ярмарках существовали соляные
площади и улицы, где продавали только этот продукт, причем, иногда как героин
сейчас, граммами, поскольку на большее количество не хватало денег. История
человечества, это история добычи и распределения соли…
Ничуть не лучше переизбыток ее в организме.
Сейчас бытует множество толкования относительно этого продукта, и как его
только не назовут, но чаще слышится – белая смерть. Впрочем, и о сахаре тоже
самое говорят. Короче, нельзя ни сладкого, ни соленого. Но люди едят то и
другое, особенно соль после болезни, долгого и трудного пути, тяжелой работы. А
кто не знает, отчего женщин, особенно новобрачных, вдруг неимоверно тянет на
солененькое? Почему в первые недели зачатия плода так остро необходима соль?
Почему дикие животные, особенно высокоорганизованные парнокопытные, рискуя
жизнью и презрев страхи, бредут к устроенным для них, солонцам, выжирают
древесину, где были рассыпаны крупицы, выгрызают мерзлую землю, летом смоченную
соленой водой. А попробуйте пописать близ домашнего или дикого оленьего стада –
вас сметут, затопчут.
Жить без соли можно, но полнокровно – нет, как и без солнца. Особенно зимой,
когда его мало или вообще нет, как в Заполярье. Но когда много – полярным днем,
тоже не сахар, расстраивается сон, ритм жизни, а если долго находится в его
полуденных жестких лучах средних и южных широт, можно схлопотать солнечный
удар, обгореть, наконец, получить высокую дозу радиации.
У всех теплокровных кровь имеет солоноватый привкус. Самая сокровенная часть
организма, в том числе, и человеческого – кровь, основной потребитель соли. Я
не буду вдаваться в физиологические подробности и суть биохимических процессов,
поскольку уверен, наши пращуры не проводили анализов и не давали научных
заключений, но точно знали, для чего нужна соль этой жидкости, наполняющей тело
жизнью. Она, кровь, такая же красная, как восходящее солнце, отсюда и название,
звучащее, как кравь, то есть, солнечный свет, жар, бегущий по нашим жилам
и питающий плоть и его тончайшую материю - мозг.
Вместо долгих рассуждений, поведаю случай из детства: мы с мамой обедали, когда
к нам пришла соседка бабка Лампея. Она нюхала табак и нос у нее все время был
красный с неприятной зеленью от табачной пыли. Эта старуха не пожелала нам
«хлеб-соль», набила ноздри табаком и, увидев, как мама с жадностью ест соленые
огурцы, заметила, дескать, что, опять забеременела? Моя родительница ее
почему-то не любила и отмолчалась. А бабка Лампея чихнула с удовольствием и
вдруг выдала:
- Коль на соленое потянуло, значит, у зачатия кровь зажглась.
То есть, образовался не просто сгусток некой слизи и бесформенной еще, плоти
первых недель беременности, а возникла своя кровеносная система, может, еще
простейшая, с несколькими каплями крови, но своя! И немедля потребовала соли.
Мне не известно, откуда она могла знать подобные вещи – старуха была не
грамотная. Но прозвучало у нее это так, будто душа зажглась. Помня
об этом всю жизнь, я спрашивал врачей, в том числе, гинекологов, священников,
но те и другие не могли сразу ответить, когда плод обретает душу или первую
кровеносную жилку. Ссылались на разные мнения, на разночтения, и никто
зарождение крови и души с солью никак не связывал.
Но вернемся к дарам дорогому гостю. Если соль – олицетворение солнца, то
круглый, пышный каравай – земля. Однако об этом уже следующий урок.
Комментариев нет:
Отправить комментарий